Михаил Визель о книге:

Марина Москвина уверенно и изящно соединяет фикшн с нон-фикшном со времен, когда это еще казалось смелым экспериментом, а не стало, как сейчас, мейнстримом. Вот и в этой книге, о чем бы и о ком бы она ни писала — о собственном муже-художнике Лёне и сыне Серёже, об ухажере-дрессировщике Леонтии, об иностранном друге семьи Мохсене аль-Айни (с ним отец Марины подружился на почве перевода, на русский и арабский, одной и той же французской книги, а коллега-переводчик возьми да стань премьер-министром Йемена) или даже о сгоревшей от рака подруге — издателе-эзотерике-переводчике Ирине Мелдрис, вроде все персонажи реальные, хоть дружись с ними в фейсбуке, и перипетии не бог весть какие, а получается настоящая литература. Потому что, как бы банально это ни звучало, главное же не что, а как. А получается это у Марины Москвиной так, как получается только у нее и больше ни у кого.

«Мне не хватило духа и воли, чтобы расслышать внятный всеведущий внутренний голос — он казался мне голосом моря. А теперь времени почти не осталось, не за горами Великое Превращение, успеть стать пустой флейтой, на которой играет ветер, и ладно».