Уважаемые читатели!

Спасибо вам за участие в конкурсе, за интерес к творчеству Марины Москвиной и столь разнообразные вопросы. Писательница не просто выбрала самые интересные из них, но ответила читателям настоящим эссе.

Победители: Фрол, Наталья Козулева, Полин Артем, Влада М, Виктория Петрожицкая — получают в подарок комплект из книг «Ты, главное, пиши о любви» и «Моя собака любит джаз» с автографом. Поздравляем!

Мои дорогие друзья! Благодарю вас за ваши вопросы. Само их существование говорит о том, что вы читаете мои книжки. И тут же возник вопрос у меня к самой себе: а если бы никто не читал твои книжки, ты все равно бы их писала, или нет?) И не нахожу ответа! Все-таки, во взаимодействии писателя и читателя что-то есть от животворного и мудрого круговорота воды в природе.

Примерно такое же затруднение испытываю я от сложного философского вопроса Фрола: «Если бы Вам было позволено множество жизней прожить вместо одной, то Вы бы их все хотели провести по какому-то одному универсальному общему плану, или совершенно по-разному, кардинально непохожими чтоб все были?»

Картина мира, которая мне близка, говорит о том, что каждый раз мы очень серьезно готовимся к новому воплощению. И человек, явившись в мир, всячески пытается вспомнить или разгадать свое предназначение. При этом на пути встречаются разные указатели, намеки или «союзники» в виде друзей, Учителей, обстоятельств. Чутко прислушиваясь к таким подсказкам, наверно, можно вырулить на «дорожку», где твоя эволюция, как существа космического, будет наиболее плодотворна.

С детства имея широчайший круг интересов, я прямо в этой жизни мечтала стать врачом, полярником, геологом, морским волком, кругосветным путешественником, джазовой певицей, японским отшельником или великой возлюбленной… Хотя не отличалась ни музыкальными способностями, ни склонностью к изучению иностранных языков, ни особой красотой или физической силой… Только дар пылких речей!))

И что же? В писательской жизни воплотила я все эти мечты.

При том, что (отвечаю Широкобоковой Оксане) ни в каких снах и мечтах не представляла себя писателем.

Возможно, к вам в руки попадали мои повести-странствия в Японию, Индию — предгорья Гималаев, в Большие Гималаи Непала, книжка «Гуд бай, Арктика!..» — умопомрачительное мореплавание вокруг архипелага Шпицберген, рассказы «Моя собака джаз» или роман «Гений безответной любви»… И вы уже удивлялись вместе со мной, какое разнообразие допустимостей может подарить Жизнь, если ее жарко любишь и относишься к ней, как к приключению или произведению искусства.

Не говоря уже о судьбах, которые писатель проживает вместе со своими героями. Какой там — «по универсальному общему плану»! Ты склоняешься над белым листом — и чувствуешь себя, как сеттер, взявший след, прислушиваясь, принюхиваясь, и сам ничего не знаешь наперед.

В лучшем случае, конечно. Бывает: полный штиль, поникшие паруса, тогда сидишь и ждешь терпеливо, пока твои герои оживут, влюбятся, пустятся в дорогу, и захватят тебя с собой…

Но всякий раз — да, хотела бы я приходить на Землю кем-то вроде творца. Художника, мистика, артиста. Как в стихотворении моего учителя, поэта Якова Акима:

…Все остальное до поры забыто,
А есть одно, что жизнь тебе дала:
Быть для людей живым, порою скрытым,
Пусть крохотным источником тепла.

Хороший вопрос — насчет страха перед чистым листом бумаги (или экраном компьютера) Натальи Козулевой. Переживала ли я, как другие отреагируют на мое творчество?

Сначала — нет, ведь это начинается само собой, ты и показывать-то никому не собираешься. Моя первая сказка о Крокодиле, который высидел вместо крокодильчика, птенца. Все ему твердили — сожри, не позорься. А он вырастил его, выкормил, и они вдвоем улетели. Всему болоту на удивление. Эта история вообще-то про меня. Я с детства немного того, «фиолетовая». Тут вспоминается почему-то стихотворение поэта Арсения Тарковского:

Если правду сказать,
я по крови домашний сверчок,
заповедную песню пою
над печною золой,
и один для меня приготовит
крутой кипяток,
а другой для меня приготовит
шесток золотой…

Однажды взяла и написала эту сказку — за один день. И она уже тридцать лет остается моим хитом. Замечательный мультфильм, театральные постановки… Переводы на другие языки — эстонский, японский…

А потом стало страшно, да. Когда годами сидишь, сочиняешь, оттачиваешь слог… И вдруг кто-то скажет:

— Ты просто произносишь слова…

Ты дрогнешь и оступишься, и полетишь с каната, по которому идешь осторожными шагами, балансируя, без лонжи Мне всегда приходит в голову это сравнение, когда я думаю о творчестве.

Что скажет, например, историк, замечательный писатель Леонид Юзефович, когда увидит мой роман, который я, совершенно никакой не историк, пишу уже десять лет — про своих стариков, про весь ХХ век с его войнами, революциями, жесткостью, фанатизмом, жуткими какими-то делами, бессмыслицей и абсурдом?

Там у меня и вымысел и мифы, и самая настоящая правда, приключения, история любви, мистика, поэзия и сказка, и отчаянная попытка разгадать тайну жизни, моей жизни. Ведь страшно подумать, скольким людям надо было выжить, встретиться и полюбить друг друга, чтобы я, например, появилась на свет! Прошлое на глазах рассеивается, тает в воздухе, утрачивает смысл. И это мое бдение, можно сказать, литургия, где я честно вспоминаю всех, до кого только в силах дотянуться, по кому скучаю и надеюсь воскресить, мне кажется, дает ушедшим что-то вроде отсрочки перед окончательным погружением во тьму.

Короче, вот я пишу, пишу, а он прочитает и скажет…

А муж мой тоже Леня — художник Тишков говорит:

— Да ладно тебе, пиши, не бойся. Он вряд ли будет это читать…))

Как перебороть страх, Наталья, что о твоей книге скажут другие? Надо настолько сильно захотеть остановить какое-то мгновение, что-то увековечить мимолетное — чтобы это желание оказалось сильнее страха.

Творчество имеет еще одну сторону. Ты набираешься отваги, терпения, мужества, всего вот в этом духе, высиживаешь своего птенца и отправляешься за ним в полет, но ведь и он тебя поддерживает, спасает от уныния, отчаяния…

Помните, у Юрия Левитанского?

…И доброта моей работы
опять мне явлена была
и по воде сомнения черной
ко мне соломинка плыла,
мой тростничок, моя скорлупка
моя свирель, моя ладья
моя степная камышинка
смешная дудочка моя…

Хороший вопрос задал Полин Артем: после потери близкого человека я несколько месяцев пребываю в унынии. Способны ли книги и — шире — искусство вывести человека из состояния депрессии или хотя бы притупить боль?

Я абсолютно уверена, что — да. У меня есть собрание повестей — почти документальных — где я рассказываю о собственных потерях: «Повести о бесконечной любви и быстротечности жизни». Некоторые из этих повестей напечатаны в толстых журналах: «Я ухожу, как воздух между пальцев», «Между нами только ночь», «Зеленые горы и белые облака», «Люблю тебя восемь дней в неделю», «Колхидский странник», их можно найти на сайте «Журнальный зал». Это мой опыт художественного, что ли, преодоления жгучего ощущения потери, чувства вины, незавершенности, недосказанности того, что должно было быть сказано, непротянутой руки, да мало ли что мы испытываем, когда внезапно ощущаем пустоту.

Именно преодоление, смирение, утешение боли, надеюсь, несут в себе эти повести, хотя каждая из них заканчивается вечной разлукой.

Но есть у меня и более радикальные, как мне кажется, вещи, которые выводят из депрессии, так мне говорили и писали многие читатели. Это романы «Гений безответной любви», куда вложила я все горести и печали моей жизни. А когда впервые принесла в одно издательство — мне ответили: у нас нет для вас юмористической серии. И «Роман с Луной», который тоже был написан не в самую веселую минуту.

Да все мои книжки — и грустные и смешные одновременно, потому что мне видится таковой жизнь. Так я отвечу на второй вопрос Артема:

может ли литератор быть оторванным от реальной жизни, находиться в так называемой внутренней эмиграции, если мир за окном и авторское воображение не совпадают?

И тот мир и другой, Артем, воображаемый. Мы все живем в воображаемых мирах. И человек, особенно писатель, волен жить в мире своих фантазий, а не в воображаемом мире невесть кого, в силу обстоятельств, оказывающего более агрессивное воздействие на сознание людей, настаивающего на том, что именно его мир — реален.

Тут самое время ответить на вопрос Влады М: В «Романе с луной» описана такая ситуация: после ссоры с сыном один из главных героев, Иннокентий, погружается в медитативное состояние, чтобы обратиться к высшим силам за помощью. А Вы используете в своей жизни подобные техники?

Нет ничего интересней: сесть в тишине, в уединении, и последить за своим умом, заглянуть в глубину его, и с удивлением обнаружить безоблачное небо, скрытое за облаками мыслей. Мы космос носим в себе, и эту истинную реальность можно увидеть, только внимательно исследуя свой собственный ум. Там все и вся — но в глубине, за нашими «идеями», «позициями», за «убеждениями», за предрассудками — и радость жизни, и полет, и магия (ответ Ире Ларионовой), и творческая сила, там — нас покинувшие — живы, сиянье и любовь, а главное — целительный покой. А глупость мира плещется у берегов этого космического океана, которым мы с вами и являемся!)

И наконец — вопрос Петрожицкой Виктории: что для Вас любовь? Она является источником вдохновения? Можете ли Вы подобрать одно слово-ассоциацию на слово «любовь»? Что самое важное в любви, что заставляет ее огонь гореть ярче и сильнее?

На свете есть совсем маленький ельменский народ, вот стали на ельменский язык переводить Библию. И обнаружили, что там нет слова, адекватного всеобъемлющему обозначению «любовь».

Поэтому переводчик сделал сноску: «это такое чувство которое вы испытываете, когда берете на руки своего новорожденного ребенка».

Пока мы и близко не подошли к разгадке этой тайны. Может, поэты и мистики только проникли на какую-то глубину, а там, небось, бессчетное количество уровней и 77 смыслов). Но даже искры ее, даже крупицы — довольно для вдохновения.

Мы с моим соавтором Юлей Говоровой долго не знали, как назвать книгу, о которой сейчас идет речь, не могли придумать. А там, в начале, я вспоминаю нашего с ней любимого Весли Джексона — есть такой герой у Сарояна: неказистый паренек-солдат на Первой мировой, ужасно неприспособленный к войне, не желающий никого убивать. И вот он проходит всю войну глядя на нее совсем иными глазами, в них нет ненависти, он любит жизнь, людей, мечтает, чтоб у него была семья, дети. И при этом он чувствует, как в нем рождается писатель.

Так вот, он спрашивает своего друга Виктора Тоску: «- Кто я такой, чтобы писать? Имею ли я право на это? Хочу ли быть писателем? Хочу ли отличаться от других и видеть вещи по-своему, и запоминать то, что вижу, и писать обо всем без конца? И как это выйдет у меня — по-серьезному? Или я только смешное буду видеть во всем?

— Ты главное пиши о любви — сказал Виктор. — Любовь — это единственная стоящая вещь. Повторяй без конца „люблю“. Расскажи им Джексон ради бога о любви. Ни о чем другом не говори. Это единственное о чем стоит рассказывать. Все на свете ничто. Только и есть, что любовь. Так расскажи им о ней!..»

Так появилось название нашей книжки.

А может, и вся наша книжка выросла из этого диалога, словно дерево, из маленького семечка нашей с Юлькой встречи на этом свете и нашей дружбы с издательством Livebook.

А из ваших интереснейших вопросов, за которые я всех вас еще раз благодарю, вырос раскидистый куст моих ответов).

Пока, до встречи!

Ваша — Марина Москвина

Посмотреть все вопросы Написать рецензию